СОДЕРЖАНИЕ
В ФОКУСЕ: ПРАВО И МЕДИЦИНА
«ВЫЗДОРАВЛИВАТЬ ОТСЮДА»: КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ КАТЕГОРИИ «МЕДИЦИНСКАЯ ПОМОЩЬ»
Цель настоящей статьи – определить содержание категории «медицинская помощь» в контексте одноимённого субъективного конституционного права, которое закреплено в статье 41 Конституции РФ. Необходимость изучения данного вопроса связана с потребностью установить содержание права на медицинскую помощь. Отраслевое регулирование в сфере здравоохранения, основной функцией которого является администрирование системы здравоохранения, вводит нормативное определение термина «медицинская помощь», однако, как будет показано в статье, имеющаяся дефиниция не является бесспорной и порождает ряд значимых пробелов и коллизий, которые в первую очередь касаются вопросов о том, как определить, что является или не является медицинской помощью, какие притязания граждан в отношении медицинской помощи защищаются Конституцией РФ и в каком объёме. Тем не менее как в доктрине, так и в судебной практике распространён подход, в рамках которого происходит отождествление субъективного конституционного права на медицинскую помощь и административных правомочий граждан, установленных в отраслевом законодательстве. Такой подход нельзя признать допустимым как нивелирующий значение субъективных конституционных прав и сужающий реальный объём прав человека без надлежащего на то основания. Кроме того, данный подход позволяет ограничивать субъективное конституционное право на медицинскую помощь без соблюдения надлежащей процедуры. В статье предлагается альтернативное определение категории «медицинская помощь» с позиций конституционного права, призванное отграничить медицинскую помощь от иных видов медицинской и немедицинской деятельности, выделить критерии для отнесения той или иной деятельности к медицинской помощи, придав тем самым самостоятельное значение данной категории в контексте конституционного права. Для целей дефиниции вводятся критерии характера и направленности деятельности, критерий потенциального ущерба. По мнению автора, разработанное определение может быть использовано при анализе содержания субъективного конституционного права на медицинскую помощь вместо нормативного определения, что позволит разделить собственное субъективное конституционное право на медицинскую помощь и административное отраслевое регулирование, направленное на решение задач по управлению системой здравоохранения.
АВТОНОМИЯ ЛИЧНОСТИ КАК ПРИНЦИП ОКАЗАНИЯ МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ: МЕЖДУ ПАТЕРНАЛИЗМОМ И (МНИМОЙ) СВОБОДОЙ ВЫБОРА
В статье представлена дискуссия относительно двух ключевых принципов взаимодействия врачей и пациентов – патернализма и автономии личности, предлагаемых традиционной медицинской этикой и биоэтикой соответственно. Действие указанных принципов прослежено в истории медицинских отношений в России как в этической, так и в правовой её составляющей. Продемонстрированы устойчивость патерналистских представлений и не только субъективные, но и объективные (связанные с распределением компетенций) причины для этого. На стыке между этими принципами предложен принцип «среднего пути» – принцип оказания уважительной помощи. Для его обоснования с опорой на позиции И.Канта и современные исследования уточнена категория автономии пациента и предложены направления для создания для неё гарантий, в том числе поставлены вопросы о (не)достаточности существующих нормативов по времени приёма пациентов, необходимости развития коммуникативных сценариев взаимодействия медицинского и иного персонала медучреждений и пациентов, дополнения школьных образовательных программ и формирования у широкого круга людей представлений об охране здоровья и принципах оказания медицинской помощи. Суммарно обозначенные предложения – это путь к тому, чтобы институт информированного добровольного согласия, который в России призван отражать принцип автономии воли правосубъектного пациента, функционировал в соответствии со своим изначальным предназначением. Кроме того, обозначенные предложения нацелены на повышение уровня комплаентности в поведении пациентов при грамотно проводимом лечении, что, как представляется, соответствует задачам системы здравоохранения. С теоретической точки зрения обосновано изменение восприятия категории автономии пациентов как требующей не просто невмешательства в сферу принятия компетентных решений, но дополнительных усилий со стороны государства. Теоретические выкладки дополнены демонстрацией их применения к практическому случаю, требования к разрешению которого не очевидны, несмотря на всю его простоту.
ОТДЕЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ЗАЩИТЫ ВРАЧЕБНОЙ ТАЙНЫ ПРИ ИСПОЛЬЗОВАНИИ ТЕЛЕМЕДИЦИНСКИХ ТЕХНОЛОГИЙ В ЗДРАВООХРАНЕНИИ
В статье поднимается проблема, связанная с соблюдением врачебной тайны при использовании телемедицинских технологий, медицинских устройств и медицинских приложений. В связи с существующей на данный момент тенденцией к цифровизации применение вышеуказанных технологий, устройств и приложений сопряжено с риском утечки персональных данных, раскрытия врачебной тайны и разглашения принадлежащих пациенту сведений конфиденциального характера. В ходе исследования были установлены правовая природа врачебной тайны, её связь с другими видами тайн, а также причины, по которым её необходимо соблюдать. В целях изучения вышеупомянутой проблемы дополнительно был исследован вопрос об отсутствии реализации права граждан на анонимные платные медицинские услуги при использовании телемедицинских технологий. Кроме того, был сделан вывод о том, что полная анонимность не может быть обеспечена, но псевдонимизация данных пациента может гарантировать право на анонимное получение платных медицинских услуг. Автор рассмотрел практику применения телемедицинских технологий и установил, что врачи часто используют сторонние коммуникационные приложения, не относящиеся к телемедицинским технологиям, в связи с чем возникает риск раскрытия врачебной тайны. Статистические данные подтвердили тот факт, что врачи компрометируют медицинские сведения о пациентах. Для поиска решения вопроса о соблюдении врачебной тайны при использовании медицинских приложений для дистанционного наблюдения за состоянием здоровья пациента в статье были сопоставлены российское и зарубежное законодательства по отдельным аспектам их применения. Кроме того, автор пришёл к выводу о том, что законодательство России не в полной мере регулирует применение медицинских приложений в данной области. В связи с этим было предложено внести изменения в российское законодательство, опираясь на положения законодательства Германии и ЕС. Предлагается также разработать нормативный правовой акт, определяющий меры по защите принадлежащих пациенту сведений конфиденциального характера в случае применения ими медицинских устройств и медицинских приложений. В статье использованы следующие методы: формально-юридический метод, сравнительный метод, анализ, дедукция и индукция. Выводы и рекомендации по решению проблемы представлены в заключении статьи.
ПРАВО В ЦИФРОВУЮ ЭПОХУ
ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ КОНСТИТУЦИОННЫЙ КРАУДСОРСИНГ И МОДЕЛИ ЦИФРОВОГО КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМА ДЛЯ ПУБЛИЧНО-ПРАВОВОЙ КОММУНИКАЦИИ И КОНСТИТУЦИОННЫХ ИЗМЕНЕНИЙ
В статье обсуждаются теоретические основы и прикладные аспекты демократического конституционализма, демократического конституционного краудсорсинга и конституционного вовлечения в информационном и алгоритмическом обществе, а также соотношение цифрового конституционализма и народного суверенитета, с одной стороны, и цифрового суверенитета и участия граждан в современном конституционализме и конституционном праве, с другой стороны. Автор раскрывает научные подходы к пониманию моделей цифрового конституционализма в контексте международной научной дискуссии в сравнительном конституционном дискурсе и правоведении, а также перспективы самоопределения народа в аналоговых и цифровых конституционно-правовых формах бытия. В исследовании даётся критический анализ демократического конституционализма с позиций делиберативного участия и цифрового вовлечения, различных версий народного конституционализма, их соотношения с культом писаной конституции и судебным надзором за конституционностью актов. В исследовании отмечается, что голос народа в современном конституционализме, основанном преимущественно на культе писаной конституции, не сразу был услышан, хотя апелляция к народному суверенитету как конституционному принципу демократических государств – отличительная особенность народных конституций. Автор раскрывает идею народных ассамблей в современной конституционной теории, которая изменяется под влиянием цифровых и информационных технологий. Ассамблеи граждан не призваны заменить представительное правление, сохранение и модернизация которого необходимы. Скорее, их роль – в выполнении субсидиарной, но крайне важной функции, связанной с непосредственным участием граждан в обсуждении и принятии решений по публично значимым вопросам. В статье проводится научный анализ моделей цифрового конституционализма в современной российской и международной юриспруденции и в научных публикациях, а также раскрываются перспективы создания интеллектуальных и нормативных основ интерактивных конституций и электронного законодательства, Международного билля о правах в Интернете, юридического признания информационных интересов и потребностей, возможностей использования технологии конституционного краудсорсинга для обсуждения существующих конституционных норм и создания новой конституции. В рамках данного исследования используются делиберативный и эпистемологический подходы, методы формально-юридического, конкретно-исторического, сравнительного конституционно-правового и комплексного анализа.
ЦИФРОВИЗАЦИЯ МЕСТНОГО УПРАВЛЕНИЯ И ЕЁ ОСОБЕННОСТИ В ЕВРОПЕЙСКИХ СТРАНАХ
В европейских странах происходят важнейшие изменения в информационной сфере, что способствует возникновению новых форм коммуникации между органами публичной власти и населением, в том числе на местном уровне, наиболее близком к гражданам. Большинство муниципалитетов европейских стран активно продвигают цифровизацию и развивают свои веб-сайты с учётом расширяющихся технологических возможностей и растущих ожиданий граждан. Благодаря цифровизации последние получают возможность участвовать в местных общественных дебатах и пользоваться муниципальными услугами, оставаясь при этом в рамках своего личного пространства. Важнейшим направлением модернизации местного управления является создание разнообразных цифровых платформ, зарегистрировавшись на которых граждане могут выражать своё мнение и участвовать в консультациях относительно предлагаемых публичных решений. Цифровизация в конечном итоге рационализирует политическое участие и сокращает расстояние между населением и публичными властями, убирая лишних посредников в отношениях между ними и тем самым содействуя преодолению отчуждения между обществом и государством. Граждане теперь могут решать многие свои проблемы электронным путём, без необходимости являться в соответствующие инстанции, а также следить за деятельностью местных политиков и чиновников на регулярной основе посредством Интернета, способствуя повышению транспарентности этой деятельности. Будучи инструментом развития местной демократии и модернизации муниципального управления, цифровизация в то же время влечёт за собой и определённые «ненамеренные побочные негативные эффекты», в том числе исключение из цифровых коммуникаций части населения, не способной этими коммуникациями воспользоваться в силу плохого здоровья, разнообразных возрастных ограничений либо врождённой технофобии. Процесс цифровизации местного управления также тормозят нехватка у муниципалитетов финансовых ресурсов и недостаточный спрос на онлайн-инновации со стороны как населения, так и части муниципальной бюрократии, которой присущи боязнь новизны и которая воспринимает перспективы компьютеризации административного процесса как прямую угрозу потери работы.
ТОЧКА ЗРЕНИЯ
ПРАВО В ЭПОХУ КОГНИТИВНЫХ ВОЙН: ГАРАНТИИ СВОБОДЫ МЫСЛИ ПЕРЕД ВЫЗОВОМ НОВЫХ ТЕХНОЛОГИЙ МАНИПУЛИРОВАНИЯ СОЗНАНИЕМ
Когнитивная война – понятие, введённое в публичное пространство в 2020 году, – оказалось в центре научных и политических дебатов последних лет в связи с анализом особенностей текущих военно-политических конфликтов. В отличие от традиционных видов войн (кинетических или связанных с применением физического насилия), когнитивные – направлены на человеческий мозг и способность конструирования реальности путём использования новых технологий контроля над сознанием, восприятием и социальным поведением. Данное воздействие характеризуется интенсивностью информационного манипулирования, подменой доказательного знания фиктивным (феномен так называемой «постправды»), стиранием границ правового и неправового применения силы, размыванием традиционных правовых категорий и критериев их интерпретации. Революция в изучении мозга создала предпосылки к формированию новой области междисциплинарного синтеза – когнитивной юриспруденции и нейроправа, – но последствия использования его методов и технологий включают как позитивный, так и негативный эффект. Эта ситуация затрагивает когнитивные основы права, критерии интерпретации смысла традиционных правовых принципов и норм, соотношение права и этики, понятий и языка судебных решений. Автор анализирует релевантность концепции когнитивной войны, новые вызовы традиционным представлениям в области международного, конституционного, уголовного права, а также права войны и мира, стремясь найти ответ, как восстановить аутентичную роль конституционно-правовых гарантий свободы мысли перед лицом новых технологий когнитивно-информационного манипулирования.
БИКАМЕРАЛИЗМ
КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ УЧАСТИЯ ВЕРХНИХ ПАЛАТ ФЕДЕРАЛЬНЫХ ПАРЛАМЕНТОВ В ЗАКОНОДАТЕЛЬНОМ ПРОЦЕССЕ: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ
На основе сравнительного исследования двадцати федераций в предлагаемой статье раскрыты особенности законотворческой деятельности вторых палат федеральных парламентов. Анализ осуществлялся по трём основным направлениям: внесение законопроектов; процедура рассмотрения проектов законов; механизмы согласования позиций палат по спорному законопроекту. Результаты сравнения показали, что в большинстве федераций законопроекты могут вноситься в любую из палат. Это означает, что между палатами в этой части законодательного процесса существует равноправие. Случаи первоначального рассмотрения законопроекта в верхней палате повышают её значимость в законотворческой деятельности государства, но не определяют качество законов. В статье раскрываются также три аспекта роли вторых палат в законодательной работе. Любой из них зависит от характера вопросов, для регулирования которых предназначаются законы. Выделяются, в частности, законы, затрагивающие и не затрагивающие интересы и компетенцию субъектов федерации. Показано, что в этнических федерациях на законодательный процесс и роль в нём вторых палат существенное влияние оказывает этнолингвистический фактор. Сравнительный анализ федераций свидетельствует, что в целом законодательная роль вторых палат ограничена. Неравноправие верхних палат с нижними и ограничения их участия в законодательном процессе рассматриваются как несовершенство самой конструкции федеративной системы. В заключительной части статьи раскрываются причины разногласий, возникающих между палатами при рассмотрении законопроектов. Даётся характеристика отлагательного вето как инструмента, открывающего возможность для совместного обсуждения и принятия палатами компромиссных решений, улучшающих качество законов и учитывающих взаимные интересы. Обосновывается положение о возможности двойственного толкования абсолютного вето. В целом роль второй палаты в законодательном процессе определяется институциональным дизайном, в основе которого лежат политические интересы. Разные конкретно-исторические условия формирования и функционирования федераций исключают концептуализацию универсальной и практически совершенной модели участия в законотворчестве второй палаты федерального парламента, хотя и допускают возможность заимствования некоторых, прежде всего организационно-технических, элементов опыта других федераций.
КОНСТИТУЦИОННЫЙ ПУТЕВОДИТЕЛЬ
ШРИ-ЛАНКА: КОНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ РЕЛИГИОЗНЫХ ОТНОШЕНИЙ И ПРОБЛЕМА ДИСКРИМИНАЦИИ МЕНЬШИНСТВ
Правовую систему Шри-Ланки отличает высокая степень конституционализации, затрагивающая в том числе и статус буддизма. Конституционные нормы и процедуры используются для защиты буддистского учения, регулируют жизнь сангхи и взаимодействие между сангхой и обществом, а также деятельность иных конфессий. Данные нормы учитывают не только демократические ценности, но и ценность буддизма как религии большинства. В настоящей статье рассматриваются история государственности и буддизма на Цейлоне, конституционный статус буддизма, практика правительства Шри-Ланки по установлению ограничений на свободу вероисповедания, практика Верховного суда Шри-Ланки по делам, связанным с этими ограничениями, соотношение религиозных практик и прав человека. Модель, используемую Шри-Ланкой, можно определить как гибридную: с одной стороны, она предоставляет юридические преимущества определённой религии, а с другой стороны, закрепляет право на свободу вероисповедания и принцип недискриминации. Автор пытается найти ответы на три вопроса: 1) является ли ланкийская модель эффективным способом решения политических проблем; 2) соответствует ли она стандартам в области прав человека; 3) способствует ли она укреплению сангхи и Cасаны. Конституционализация буддизма оказывает двустороннее воздействие: с одной стороны, она способствует вовлечению монахов в общественную и политическую жизнь (омирщает их), а с другой – превращает буддистское учение в элемент политической системы и правопорядка. Феномен конституционализации имеет как положительные, так и отрицательные стороны: к числу первых можно отнести сохранение буддистской традиции и благотворное влияние на общество, к числу вторых – обострение межконфессиональных конфликтов. Россия подходит к решению религиозных вопросов принципиально иначе – с позиций формального нейтралитета. В отличие от Шри-Ланки, перед ней не стоит проблема межэтнической и религиозной вражды; она, однако, испытывает очевидную потребность в гуманизации общественных отношений и реальном претворении религиозных ценностей в повседневную жизнь – и здесь она могла бы заимствовать очень многое из опыта Шри-Ланки.
КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВОСУДИЕ В РОССИИ
«НЕТ НИЧЕГО ВАЖНЕЕ МЕЛОЧЕЙ», ИЛИ ПРОБЛЕМЫ ИСПОЛНЕНИЯ РЕШЕНИЙ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РФ
Исполнение решений является залогом надлежащего функционирования органа конституционного контроля и обеспечения конституционной законности в государстве. Анализ исполнения решений Конституционного Суда России демонстрирует в целом положительную динамику, но существует ряд проблем, связанных с принятием нормативных актов во исполнение решений Конституционного Суда, а также с надлежащим учётом правовых позиций Конституционного Суда правоприменительными органами. Дальнейшее совершенствование механизма исполнения решений требует анализа уже состоявшихся изменений правового регулирования порядка, сроков исполнения решений, обязанностей и ответственности органов власти. Автор на основе формально-юридического и историко-правового методов оценила состояние правового регулирования исполнения решений Конституционного Суда; проанализировала решения Конституционного Суда и решения судов общей юрисдикции по делам лиц, обращавшихся с конституционной жалобой, информационно-аналитические отчёты и иные материалы Конституционного Суда, материалы других органов публичной власти, статьи и публикации по вопросам исполнения решений конституционных судов. Проведённый анализ показал, что у федеральных органов власти, участвующих в законодательном процессе, изначально отсутствовало чёткое представление о том, как должно осуществляться надлежащее исполнение решений органа конституционного контроля. Поправки в законодательство в этой сфере были направлены на решение иных проблем, не связанных с исполнением решений Конституционного Суда. В правотворческой сфере главной проблемой остаётся отсутствие детальной регламентации порядка и сроков принятия федеральных законов во исполнение постановлений Конституционного Суда. Нерешённой остаётся проблема выявления в законодательстве норм, которые аналогичны положениям нормативных актов, проверенных Конституционным Судом, или воспроизводят их. На современном этапе исполнение постановлений осуществляется главным образом судами. В правоприменительном механизме отсутствует регламентация порядка применения компенсаторных механизмов к заявителю, если Конституционный Суд установил невозможность пересмотра решений по делу, а также иных способов восстановления прав граждан, попавших в орбиту действия неконституционных норм.