СОДЕРЖАНИЕ
МОНИТОРИНГ КОНСТИТУЦИОННЫХ НОВОСТЕЙ
АПРЕЛЬ – МАЙ • 2023
Болгария, Парагвай, Россия, Турция, Узбекистан, Финляндия, Франция
ЭТАЖИ ДЕМОКРАТИИ
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНОЕ ПРАВЛЕНИЕ И ПЛЕБИСЦИТАРНАЯ ДЕМОКРАТИЯ: НОВАЯ ПОПЫТКА ГАРМОНИЗАЦИИ НА ПОСТСОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ
В статье предпринята попытка осмысления одной из самых заметных особенностей конституционных моделей организации государственной власти демократических, а также тяготеющих к демократическому политическому режиму постсоциалистических стран, а именно сочетания значительного повышения роли парламента в государственном механизме при ослаблении полномочий президента с прямыми выборами президента в большинстве данных стран. Вклад конституций постсоциалистических государств в обогащение механизмов парламентаризма анализируется на примере таких важных аспектов характеристики любой формы правления, как процедуры формирования и прекращения полномочий правительства, а также роспуска парламента. Анализ данных процедур позволяет автору заключить, что для конституций постсоциалистических стран характерно значительное усиление роли парламента в определении состава правительства и решении вопроса о прекращении его полномочий, а также в осуществлении политического контроля за правительством при сокращении в данных сферах полномочий президента. Автор приходит к выводу о том, что и обогащение арсенала механизмов укрепления парламента конституциями постсоциалистических стран, и прямые выборы президента являются компенсаторными мерами, отражающими реакцию разработчиков соответствующих конституций на недостаток в недавнем социалистическом прошлом как влиятельности представительного органа в государственном механизме, так и практики реальных альтернативных выборов. Кроме того, прямые выборы президента направлены на подкрепление его возможной роли лёгкого противовеса власти парламентского партийного большинства и устремлениям данного большинства к достижению узкопартийных интересов. Автор полагает, что перечисленные тренды являются результатом переосмысления разработчиками соответствующих конституций (и поправок к ним) соотношения элементов плебисцитарной и представительной демократии в механизме современного демократического государства, выражают стремление авторов конституций не допустить возрождение авторитаризма и представляют собой заметный вклад постсоциалистических государств в развитие научных представлений о возможных моделях организации государственной власти в парламентарных республиках, о нюансах функционирования в них системы сдержек и противовесов.
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ
ПРЕЦЕДЕНТ В КОНСТИТУЦИОННОМ ПРАВЕ: СТРУКТУРНЫЙ АНАЛИЗ STARE DECISIS И JURISPRUDENCE CONSTANTE
Ещё в прошлом десятилетии перспектива заимствования доктрины прецедента была в России предметом самых оживлённых дебатов, в которых принимали участие известные правоведы и судьи. К сожалению, многие аргументы, высказанные тогда в ходе обмена мнениями, так и не получили надлежащего научного осмысления. В частности, сторонники прецедента почему-то обходят молчанием традиционное возражение о том, что в качестве источника права может рассматриваться только устоявшаяся судебная практика, но не отдельное судебное решение. Их оппоненты, в свою очередь, не пытаются подкрепить это возражение каким-нибудь доказательством, видимо, полагая, что они высказывают очевидную истину. Спор, если перейти к существу дела, должен был бы идти в терминах сравнительного анализа двух доктрин судебного нормотворчества: англосаксонской stare decisis и континентальной jurisprudence constante. Обоснование той или другой доктрины могло бы состоять в демонстрации её преимущества с точки зрения основных конституционных принципов или потребностей правопорядка. Однако прежде чем такой функциональный анализ станет возможен, необходимо прояснить содержание обеих доктрин. С этой целью автор на основе доступных эмпирических данных проводит критическую переоценку существующих представлений об этих доктринах. В статье последовательно анализируются нормативные факты каждой из них – судебное решение и устоявшаяся судебная практика. По мнению автора, определяющей характеристикой является только субстрат нормативного факта: в одном случае это единичный прецедент, а в другом случае – неопределённо-множественный. В остальном обе доктрины допускают одинаковую вариативность. Как толкование, так и пересмотр прецедента в разных странах и в разное время проводились по разным методикам. Сегодня, впрочем, наблюдается заметная конвергенция доктрин: англосаксонская доктрина демонстрирует изрядную гибкость, а континентальная постепенно становится собственно юридической доктриной. Осмыслению этого эволюционного процесса мешает легицентризм – уже традиционная для континентальных юристов установка мышления, которая ошибочно воспринимает закон в качестве исключительного гаранта, первоисточника и образца любого права как такового.
КОНСТИТУЦИОННЫЕ (УСТАВНЫЕ) СОВЕТЫ СУБЪЕКТОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: В ПОИСКАХ СТАТУСА
В статье проводится анализ последней реформы региональной конституционной юстиции, в соответствии с которой было осуществлено упразднение конституционных (уставных) судов субъектов РФ. Норма федерального законодательства, предусматривающая наделение субъектов РФ правом на создание конституционных (уставных) советов при законодательных (представительных) органах государственной власти, характеризуется пробельностью и неопределённостью в вопросе определения правового статуса новых органов, что порождает различные подходы субъектов РФ к данному вопросу. Конституционные советы на сегодняшний день созданы в республиках Адыгея, Башкортостан и Саха (Якутия). В статье проверяется предположение о влиянии предшествующего опыта на выбранную в указанных субъектах РФ модель конституционного совета; особое внимание уделяется генезису института конституционного (уставного) контроля и особенностям правового статуса судебных и несудебных органов конституционного (уставного) контроля – комитетов конституционного надзора и (конституционных) уставных судов, существовавших в субъектах РФ до 1 января 2023 года. Отмечается, что, несмотря на внешнее сходство с французской (квазисудебной) разновидностью конституционного нормоконтроля, избранная в субъектах РФ модель конституционных советов фактически представляет собой возвращение к модели комитетов конституционного надзора, которая в силу рекомендательного характера решений комитетов не позволяла обеспечить полноценный контроль за нормотворческой деятельностью органов государственной власти. В целях создания полноценной системы сдержек и противовесов на региональном уровне авторы предлагают два варианта регулирования статуса конституционных (уставных) советов: первый предусматривает определение федеральным законодателем конституционных (уставных) советов как квазисудебных органов конституционного контроля, осуществляющих свою деятельность независимо от законодательной власти; второй основан на конституционном положении о самостоятельности органов государственной власти субъектов РФ в вопросе определения системы органов государственной власти субъектов РФ и иных государственных органов субъектов РФ.
КОНСТИТУЦИОННЫЙ ДИСКУРС: КОНЦЕПЦИИ И ПОДХОДЫ
СООТНОШЕНИЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ И НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В ЮРИДИЧЕСКОЙ ДОКТРИНЕ И ПРАКТИКЕ СУДА ЕС
Идентичность – многоаспектное понятие, допускающее различные интерпретации. В Европейском Союзе понятия европейской и национальной идентичности используются в политических документах, учредительных актах и в решениях Суда ЕС. Европейская идентичность основывается на приверженности общим принципам, которые выражают европейские ценности. Национальная идентичность присуща основополагающим политическим и конституционным структурам государств-членов, включая региональное и местное самоуправление. Концепция национальной идентичности стала заметной в европейском правовом дискурсе c середины 2000-х годов, когда конституционные суды государств – членов Союза стали выдвигать её в качестве ограничения чрезмерного, по их мнению, продвижения европейской интеграции. До последнего времени Суд ЕС не использовал понятие европейской идентичности в своих решениях. В 2022 году он впервые применил понятие «идентичность» в контексте европейского правопорядка и определил приемлемое с точки зрения права ЕС содержание национальной конституционной идентичности, не противоречащее общим для Союза ценностям. Обращение к данной проблематике было обусловлено поиском правовых средств для противодействия крайним формам проявления эксклюзивной конституционной идентичности в отдельных государствах – членах Союза (Польша, Венгрия), которые ставили под сомнение сами основы его существования. Суд ЕС признал, что закреплённые в статье 2 Договора о Европейском Союзе ценности – составная часть идентичности ЕС, они получают конкретное выражение в принципах, являющихся юридически обязательными для государств – членов Союза. Ключевые элементы национальной идентичности данных государств должны быть совместимы с конституционными основами, ценностями и целями ЕС. Государства не могут после вступления в Союз отступать от тех обязательств, которые они должны были соблюдать на момент присоединения к ЕС Несмотря на то что были сформулированы основные подходы к пониманию европейской идентичности, эта концепция всё ещё находится в процессе формирования. Доктринальная разработка концепции европейской идентичности, как и национальной идентичности, будет определяться развитием судебной практики посредством уточнения содержания европейских правовых категорий и принципов в рамках диалога Суда ЕС и конституционных судов государств – членов Европейского Союза.
КОНСТИТУЦИОННЫЙ ПУТЕВОДИТЕЛЬ
РОЛЬ САСАНЫ И САНГХИ В РАЗВИТИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ПРАВОВОЙ СИСТЕМЫ МЬЯНМЫ (БИРМЫ)
Статья посвящена взаимодействию буддизма и права в Мьянме (Бирме). Последовательно рассматриваются представления бирманских буддистов о политике, история отношений бирманской сангхи и государства, современная ситуация (в том числе события, последовавшие после государственного переворота 2021 года), правовые инструменты защиты религии, организация и практика церковных трибуналов (судов Виниччая). Предметом анализа являются политико-правовые концепции, политические события, нормативные правовые акты (Конституции 1947, 1974, 2008 годов, Закон об организации сангхи, законы о защите расы и религии 2015 годов и другие) и судебные решения (государственных судов и судов Виниччая). По сравнению с правовыми системами других государств Тхеравады бирманская правовая система выглядит наиболее сложной в той части, которая касается регулирования вопросов религии. Данные вопросы, наряду с вопросами национальной политики, являются главными вопросами, беспокоящими бирманское общество и определяющими правовую политику государства. После получения независимости политическая система Мьянмы находится в состоянии постоянной турбулентности: демократические институты являются неразвитыми и не имеют органической основы в правосознании населения, режимы военных не обеспечивают процветания страны, не обладают достаточной степенью легитимности и провоцируют массовое сопротивление. В этих условиях сангха является важным гарантом стабильности и фактически выступает в качестве самостоятельной ветви власти: она ведёт постоянный диалог с правительством, обеспечивает его легитимность, сдерживает его авторитарные устремления, формирует позицию по политическим вопросам и отстаивает её в рамках законодательного процесса. Обратной стороной этой активности является политизация сангхи, которая оказывает сдерживающее влияние на развитие буддистской доктрины и практики, результатом чего могут быть уменьшение значения буддизма и дальнейшая секуляризация общества.
ПРАВОВАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ
КОНСТИТУЦИОННЫЕ СИМУЛЯКРЫ: УСИЛЕНИЕ ПЕРСОНАЛИСТСКОГО РЕЖИМА ИЛИ ТРАНЗИТ ВЛАСТИ?
Одной из общих черт конституционных реформ, которые поочерёдно были проведены в Казахстане, России и Беларуси, стало создание достаточно специфических конституционных органов, не вписывающихся в традиционную модель разделения властей, – Совета Безопасности в Казахстане, Государственного Совета в России и Всебелорусского народного собрания в Беларуси. Автор указывает, что компетенция этих органов остаётся неопределённой, их властные полномочия, независимо от обоснования и закреплённого формального статуса, позволяют им контролировать и сдерживать другие институты власти, а в некоторых случаях – и президента. Данные органы не меняют уже сложившуюся управленческую иерархию, однако фактически устанавливают в ней двоевластие. Для системы разделения властей они являются лишними. В данной статье эти органы называются конституционными симулякрами, их основная задача – симуляция конституционной реальности, имитация реального соблюдения всех конституционных норм и принципов при фактическом сосредоточении реальных властных рычагов в рамках нового органа власти. Автор отмечает, что общей чертой новых органов являются их ad hoc характер и усиление конкретного субъекта единовластия. Хотя вопрос об их истинном предназначении остаётся открытым, предположительно, в России и Беларуси они создаются в том числе для целей транзита власти. Традиционная проблема любого персоналистского авторитарного режима – это проблема передачи власти мирным способом, без конкурентных выборов и потрясений для сложившейся вертикали власти. В любом подобном транзите кроется неразрешимое противоречие: субъект единовластия должен передать власть, при этом сохранив своё решающее влияние в созданной системе. Без транзита власти необходимость в дополнительных симуляционных органах конституционного уровня отсутствует. Независимо от того, создаются ли конституционные симулякры для транзита власти или же просто являются дополнительным инструментом для персоналистского режима, они становятся причиной институционального конфликта, неизбежно ведущего к конфликту с другими ветвями власти и потрясению всей конституционной системы.
ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ ПРАВО
КАК ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО ВЛИЯЕТ НА ВЫБОРЫ: АНАЛИЗ 35-ЛЕТНЕЙ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ
В статье прослеживается развитие российских выборов и избирательного законодательства с 1988 года, обсуждается влияние изменений избирательного законодательства на степень демократичности выборов и их результаты, а также делается вывод о том, что законы о выборах и политических партиях оказывают на выборы заметное влияние. Однако при этом часто более сильное воздействие имеют другие факторы, часть из которых связана с законодательством: нарезка избирательных округов, решения Конституционного Суда РФ, нормативные акты Центральной избирательной комиссии. Другие, такие как «специальные деловые обыкновения» и административные избирательные технологии, связаны с правоприменением. Кроме того, в статье разобрана предложенная в одной из недавних работ классификация поправок в избирательное законодательство и высказано несогласие с отнесением ряда поправок к антидемократическим. В частности, отмечается, что в период после 2002 года было много поправок противоположной направленности, когда новая поправка отменяла прежнюю и возвращала (хотя бы частично) то, что было раньше. В рамках исследования обсуждаются критерии отнесения тех или иных норм к демократическим или антидемократическим. Утверждается, что сам по себе факт того, что поправка выгодна власти, никаким критерием быть не может. Вопрос состоит в том, выгодна ли данная поправка обществу, то есть способствует ли она тому, чтобы выборы в большей степени отражали коллективную волю граждан. При анализе данного вопроса важно соединение юридических и политологических подходов. Более подробно рассматриваются отдельные нормы и институты (регистрационные льготы, выдвижение кандидатов группами избирателей, заградительный барьер, порог явки, голосование «против всех», муниципальный фильтр, досрочное голосование, пропорциональная и смешанная избирательные системы и другие) с учётом не только российского, но и зарубежного опыта. В заключение делается вывод о необходимости комплексного пересмотра законов о выборах и политических партиях.