СОДЕРЖАНИЕ
ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ УСТРОЙСТВО
КОНСТИТУЦИОННАЯ ГЕОГРАФИЯ РОССИИ: КАК НЕ ЗАБЛУДИТЬСЯ В ЛАБИРИНТАХ ОСОБЫХ РЕЖИМОВ И СТАТУСОВ ТЕРРИТОРИЙ?
Особенности статуса разных видов субъектов Российской Федерации, равно как и муниципальных образований разных типов и уровней, дополняются установлением особых режимов функционирования органов публичной власти и осуществления экономической деятельности на отдельных территориях, призванных играть особую дополнительную роль — выполнять столичные функции либо особым образом решать специальные задачи социально-экономического, оборонного, научно-технического, инновационного характера и в особых формах управлять расположенным на этих территориях имущественным комплексом. Тем не менее особый режим функционирования и управления, реализуемый в таких частях субъектов РФ или муниципальных образований, может быть организован по-разному. Анализ уже существующих законодательных подходов позволяет выделить четыре основных модели, основываясь на критериях объёма и характера публичных полномочий, передаваемых субъектами РФ и муниципальными образованиями иным публичным и частным субъектам, функционирующим на соответствующей территории, форм и характера взаимодействия в системе публичной власти. К первой относится модель сочетания городской государственной власти в масштабах города федерального значения с местным самоуправлением во внутригородских территориях. Вторая модель при сохранении территориальной юрисдикции субъекта РФ и муниципального образования предполагает внедрение дополнительных форм взаимодействия между всеми уровнями публичной власти, перераспределение полномочий между ними, изъятие одних муниципальных полномочий при возложении на муниципальный уровень иных дополнительных полномочий в зависимости от характера решаемых на территории задач. Третья модель связана с передачей публично-властных полномочий учреждаемой в частноправовой форме управляющей компании. Наконец, четвёртая предполагает учреждение публично-правового субъекта для одновременного осуществления государственных и муниципальных полномочий с выведением его из-под юрисдикции субъекта РФ и муниципальных образований. Последние две модели вызывают особенно много вопросов и нуждаются в проверке соблюдения в ходе их реализации принципов федеративного устройства, местного самоуправления, народовластия, равенства прав и свобод. В связи с этим особого внимания заслуживает анализ тех правовых инструментов, которые позволяют снизить риски нарушения конституционных норм при внедрении указанных моделей на практике.
ПРАВА И СВОБОДЫ
СВОБОДА СЛОВА И ПОТЕНЦИАЛЬНЫЙ ВРЕД ОТ ВЫСКАЗЫВАНИЙ В ПРАВЕ США: ИСТОРИЧЕСКИЙ ПУТЬ И СОВРЕМЕННЫЕ ВЫЗОВЫ
Значительная часть ограничений свободы слова основана на двухшаговой модели вреда: высказывания преследуются, поскольку угрожают наступлением осуждаемых законом последствий. Наиболее явным примером такой конструкции запрета являются законы о разжигании ненависти. В США применение подобных норм блокируется стандартом, установленным Верховным судом в деле Бранденбург против Огайо: высказывания не подлежат ограничению, если они не представляют немедленной угрозы, наступление которой весьма вероятно. Американское право исторически допускало преследование высказываний с вредной наклонностью (bad tendency), то есть тех, которые в будущем могут нанести вред. Будучи весьма устойчивым на начало XX века, этот принцип дискредитировал себя, став основой для политических преследований в ходе Первой мировой войны. В 1920-е годы с критикой этой практики и господствующего правового стандарта выступили судьи О.Холмс и Л.Брандис. Они впервые указали, что преследование высказываний допустимо только если вред от них наступает в скором времени. Позиция Холмса и Брандиса, поддержанная большинством суда в 1940-е годы, не устояла в период маккартизма. Обосновывая правомерность приговоров руководителям Коммунистической партии США, Верховный суд вернул доктрину к исходной точке. Стандарт Бранденбурга, принятый в 1969 году, закрепил победу оппонентов цензуры: высказывания не могут преследоваться, если они не несут немедленной угрозы серьёзного, весьма вероятного вреда. Позиция Верховного суда США с тех пор не менялась, но современные вызовы проверяют её на прочность: возможно, с развитием технологий коммуникации, она устарела? Доводы сторонников цензуры, однако, и сами не новы: они же выдвигались в ходе антикоммунистических истерий, сформировавших американскую доктрину. Стандарт Бранденбурга является продуманной правовой позицией, оценивающей различные риски крайне взвешенно. Общество и государственные институты склонны переоценивать опасность высказываний, поэтому доказывание для них намеренно усложняется. Это, однако, не мешает ни преследованию реальных (а не словесных) преступлений, ни самостоятельной борьбе граждан с идеями, которые они считают вредными.
SPEECH ON CAMPUS: ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ СВОБОДЫ ВЫРАЖЕНИЯ МНЕНИЯ НА ТЕРРИТОРИИ УНИВЕРСИТЕТОВ В СТРАНАХ ОБЩЕГО ПРАВА
Вопросы публичной активности студентов и преподавателей, выбирающих для выражения политических, моральных, религиозных и иных взглядов публичные пространства университетов (кампусы), приобрели особую актуальность с началом острой стадии палестино-израильского конфликта. Если до 7 октября 2023 года жалобы на нарушение свободы слова в университетах касались преимущественно отмены лекций приглашённых экспертов ультраправых или ультралевых взглядов, то с началом пропалестинских митингов университетам пришлось искать новые правовые средства для разрешения конфликтов, которые серьёзно осложняли нормальное функционирование университетов, приводили к срыву мероприятий и порождали насилие по отношению к студентам и преподавателям. Speech on campus, или «речь в кампусах университетов», стала привлекать внимание исследователей в качестве одного из аспектов более глобальной проблемы свободы слова. Основной спор ведётся вокруг допустимых по закону ограничений на свободу выражения мнения на территории университетов, возможностей нахождения баланса между свободой выражения мнения и защитой от дискриминации и угроз, путей создания безопасной университетской среды для лиц разного этнического происхождения, вероисповедания и разных политических взглядов, а также вокруг целей университетского образования и роли, которую выполняет в нём слово профессора или студента. В разных правовых системах и культурах подходы различаются, соответственно, публичный резонанс, вызванный массовыми протестными акциями, реагирование на акции со стороны университетов и ответ национальных законодательных органов и судебных систем тоже были разными. В американском праве стандарты не изменились, хотя университеты столкнулись с политической ответственностью руководителей частных вузов. В Великобритании новые конфликты пришлось рассматривать в свете пролоббированного консерваторами Закона о свободе слова в университетах, принятого весной 2023 года. Малайзия и Индия постарались решить возникшие проблемы в рамках внутренних правил университетов и антидискриминационного законодательства. Во всех случаях попытка урегулировать ситуацию с протестами, не принимая законов ad hoc, оказалась непростой.
ЭТНИЧЕСКИЙ ФЕДЕРАЛИЗМ: ЭФИОПИЯ
ФИСКАЛЬНЫЙ ФЕДЕРАЛИЗМ В ЭТНИЧЕСКИ РАЗДЕЛЁННОЙ ЭФИОПИИ
Эфиопия, одно из наиболее динамично развивающихся государств африканского континента, с которым Россию связывает долгая история политического и экономического сотрудничества, с 2024 года стала членом БРИКС. На политической карте Эфиопия выделяется своей уникальной моделью этнического федерализма, предоставляющей субъектам федерации широкий спектр прав, включая право на сецессию. Конституция Эфиопии 1994 года закрепляет принцип национального суверенитета, который имеет очевидный этнический подтекст. Закрепляемые на конституционном уровне принципы распределения полномочий в бюджетно-налоговой сфере между федерацией и её субъектами имеют особое значение для любого федеративного государства. Для этнически разделённой Эфиопии исследование финансово-экономических и политико-правовых гарантий децентрализации публичной власти приобретает особую актуальность. В формуле фискального федерализма по Конституции 1994 года устанавливаются исключительные полномочия федерации и её субъектов, а также их совместные полномочия в бюджетно-налоговой сфере. Помимо этого, в ней определён порядок применения «неустановленных полномочий», наделяющих обе палаты эфиопского парламента правом корректировки формулы в случае введения новых налогов и налоговых режимов. Фискальный федерализм де-юре может существенно отличаться от реальной сформировавшейся модели. Ряд конституционных принципов на практике не реализуется и приобретает декларативный характер. Это в полной мере относится, например, к норме Конституции о «самостоятельном покрытии финансовых расходов». Официальная статистика фиксирует, что региональные правительства покрывали менее 40% расходов за счёт собственных доходов, а в некоторых регионах этот показатель не дотягивает и до 10%. Ситуация в публичных финансах осложняется существованием в Эфиопии как центростремительных, так и центробежных тенденций. Центростремительные настроения подпитываются фактическим отсутствием у регионов финансовой автономии, их полной экономической зависимостью от федерального правительства, а центробежные устремления усиливаются чаще всего после обнаружения в регионе запасов природных ресурсов. Многочисленные эксцессы этнического федерализма требуют дополнительных гарантий стабильности федерализма фискального. Одной из таких гарантий могло бы стать подключение предварительного конституционного контроля к процедурам принятия решений по распределению государственных финансов.
ФИНАНСИРОВАНИЕ ВЫБОРОВ
ДВА ШАГА ВПЕРЁД, ОДИН ШАГ НАЗАД: ПРАВОВЫЕ РЕФОРМЫ ЭЛЕКТОРАЛЬНОГО ФИНАНСИРОВАНИЯ В США?
В статье выделены две основных волны правовых реформ электорального финансирования в США: с 1971 по 2001 год и с 2002 года по настоящее время. Датой начала реформ является 1971 год, когда был принят Федеральный закон о регулировании избирательных кампаний. С этого момента были заданы правовые рамки, регулирующие практику сбора и расходования денег на выборы. В 1976 году Верховный суд США признал спорные положения Закона 1971 года неконституционными. Устанавливается хрупкий статус-кво, после чего в 2002 году с принятием Закона о реформировании избирательных кампаний основных партий начинается вторая волна реформ. Закон резко ограничивает возможности бесконтрольного финансирования избирательных кампаний. В ответ на это в 2014 году Верховный суд США принимает значимое решение по делу «Ситизен Юнайтед» против Федеральной избирательной комиссии, которое отменяет наиболее спорные положения Закона 2002 года. В статье реконструируется логика правовых реформ электорального финансирования в указанный период, согласно которой ход реформ определяется противостоянием между двумя правовыми традициями: либертарианской и эгалитарной. В зависимости от принадлежности к одной из этих традиций американское юридическое сообщество выбирает соответствующие правовые инструменты для решения проблем, возникающих при выработке стратегии правового регулирования электоральных финансов. Делая выбор в пользу либертарианской модели, законодатель обеспечивает защиту свободы публичного высказывания и создаёт более благоприятные условия для выхода на арену электоральной политики новых политических игроков. Издержками этой модели является усиление финансового неравенства кандидатов и политических партий — участников электорального состязания. Когда выбор делается в пользу эгалитарной модели, законодатель обеспечивает формальное финансовое равенство и защиту от иностранного влияния. Платой за это оказывается уменьшение возможностей публичного высказывания для новых политических движений и повышение шансов на удержание власти правящей группировкой.
КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД: ПЕРСОНАЛЬНЫЙ СОСТАВ
СУДЬИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИИ: КТО ОНИ?
Вопрос о судьях Конституционного Суда Российской Федерации традиционно рассматривается в литературе через призму требований к кандидатам на эту должность, порядку наделения полномочиями, гарантий судейского статуса. Этот подход не добавляет понимания того, как развивается профессия судьи Конституционного Суда. В статье предложен иной, эмпирический путь: на основе анализа биографических сведений представлены портрет среднестатистического (типичного) судьи Конституционного Суда и его динамика за всё время работы Суда. Социально-демографические и другие характеристики судей предопределяются требованиями закона, среди которых есть те, которые предоставляют органам, формирующим Суд, возможность выбора, например возраст и опыт работы кандидата. Именно они представляют интерес для науки. В исследование также вошли не регулируемые правом характеристики судей, такие как пол, национальность, место проживания на момент наделения полномочиями и некоторые другие. В результате исследования установлено, в частности, следующее. С момента образования Конституционного Суда до сегодняшнего дня судьями побывали 35 человек. За это время существенно увеличился возраст действующего судьи: в октябре 1991 года ему было 52 года, в то время как сейчас — 68. Кардинально изменился профессиональный профиль судьи: раньше это был представитель депутатского корпуса, теперь это преподаватель вуза. Не коренного москвича сменил петербуржец. Сначала судья наделялся полномочиями в условиях альтернативности в рамках относительно прозрачной процедуры, затем — в диаметрально противоположных условиях. Изменилось отношение к государственным наградам судей: в начале истории Суда судьи не могли их ожидать, а сейчас обладают в среднем тремя наградами, полученными от Президента Российской Федерации. Однако четыре социально-демографические характеристики типичного судьи Конституционного Суда со временем не изменились: пол (мужчина), декларирование своей национальности (русский), высшее юридическое образование, полученное в советское время, и учёная степень доктора юридических наук. Авторы полагают, что главный возникающий в связи с этим и требующий дополнительного обсуждения вопрос связан с хронической нехваткой в Конституционном Суде судей-женщин.
SCHOLAE
ВМЕСТЕ ВЕСЕЛО ШАГАТЬ? ПРАВО РЕБЁНКА НА СВОБОДУ МИРНЫХ СОБРАНИЙ В МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОМ И КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОМ ИЗМЕРЕНИЯХ
В статье анализируются основные проблемы реализации на практике права детей на свободу мирных собраний, закреплённого в статье 15 Конвенции ООН о правах ребёнка. Целью работы является определение правовых средств, которые позволят достичь оптимального баланса между обеспечением полноценной социализации детей и гарантированием их безопасности. Автор ставит задачу проанализировать конституционное признание, защиту, контроль и обеспечение данного права на основе сопоставления российского опыта и международных стандартов в этой сфере. В статье даётся оценка соблюдения Российской Федерацией международно-правовых обязательств в области прав человека и прав ребёнка, состояния законодательства и правоприменения в области гарантий реализации детьми и подростками права на свободу собраний. Проводится сравнение позиций комитетов ООН по правам человека и по правам ребёнка с отечественным регулированием, оцениваются перспективы использования позиций иных органов ООН, Совета Европы и ОБСЕ в российской правоприменительной практике. Учитываются подходы к определению объёма свободы собраний, допустимых ограничений и условий их практической реализации в историческом, системном, телеологическом, казуальном толкованиях. Анализируются доктринальные комментарии к Конвенции, приводятся актуальные примеры её имплементации. Автор приходит к выводу, что существующие на международном уровне обязательства и рекомендации Комитета ООН по правам ребёнка не всегда находят адекватное отражение в национальном законодательстве, что приводит к непропорциональным ограничениям права детей на участие в мирных собраниях. В связи с этим обращается внимание на обязанность государств уважать право детей на публичные манифестации, нести негативные и позитивные обязательства по его реализации. Анализ показывает, что для защиты и эффективной реализации права необходим комплексный подход, включающий как выработку правового регулирования, так и создание образовательных инициатив, развитие международного сотрудничества. В заключении представляется взгляд на необходимость совершенствования отечественного правового регулирования в указанной сфере с учётом интеграции международных стандартов в национальную правовую систему и обеспечения полноценного участия детей в жизни общества.