СОДЕРЖАНИЕ
МОНИТОРИНГ КОНСТИТУЦИОННЫХ НОВОСТЕЙ
ИЮНЬ – ИЮЛЬ • 2023
Израиль, Латвия, Польша, Россия, Сербия, США
УНИВЕРСАЛЬНЫЕ СТАНДАРТЫ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА
ВСЕОБЩАЯ ДЕКЛАРАЦИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА: ФИЛОСОФСКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ УНИВЕРСАЛЬНОСТИ УСТАНОВЛЕННЫХ СТАНДАРТОВ
Всеобщая декларация прав человека стала первой попыткой установления универсальных стандартов в данной сфере отношений на международном уровне. В целях выявления общих философских и этических принципов, которые могли бы быть положены в их основу, специальный Комитет экспертов ЮНЕСКО запросил мнения представителей правительств различных стран, политических партий, профсоюзов, а также известных учёных, деятелей искусства и теологов. Последние исследования архивных данных показали, что порядок проведения опроса не обеспечивал репрезентативность его результатов, но даже они демонстрировали серьёзные философские и культурологические разногласия. И разработчики Декларации абсолютно осознанно отказались от каких-либо философских обоснований прав человека в целях обеспечения её поддержки как можно большим числом государств. Одной из организаций, ответившей на запрос Комитета экспертов ЮНЕСКО, была Американская антропологическая ассоциация. В её Заявлении от 1947 года содержалась резкая критика проекта ООН как отражающего исключительно европейские и американские представления. В Заявлении предлагалось не просто учитывать существующее культурное разнообразие при определении прав человека, а полностью отказаться от них в пользу признания безусловного права различных сообществ жить по своим правилам и принципам. В статье прослеживается дальнейшая эволюция позиции Американской антропологической ассоциации в отношении прав человека, которая в концентрированном виде отражает проблемы совместимости универсальных стандартов прав человека с культурой и социальными практиками незападных стран и их восприятия в данных обществах. Автор приходит к выводу, что культурное своеобразие различных народов не предполагает отказ от формирования универсальных стандартов прав человека, а лишь обусловливает необходимость учитывать при этом широкий исторический, социальный, политический, экономический контекст в целях поиска их более всеобъемлющих оснований. Современное международное право обеспечивает это прежде всего посредством развития региональных систем защиты прав человека, которые на сегодняшний день являются наиболее эффективными.
РЕШЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ СУДОВ И ДОГОВОРНЫХ ОРГАНОВ ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА В РОССИЙСКОЙ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ: НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ, ПЕРВЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ, ВОЗМОЖНЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ
Значимость международного права, статус и роль решений международных судов и органов в российской правовой системе кардинально меняются после поворотных событий во внутренней и внешней жизни страны – после принятия конституционных поправок в 2020 году и прекращения членства России в Совете Европы и в других международных структурах в 2022 году. Взаимодействие между международным и внутренним правом после принятия Конституции Российской Федерации 1993 года развивалось интенсивно, российская судебная практика с использованием решений международных судов, особенно Европейского Суда по правам человека, была обширной. На фоне сложившихся подходов и наработанного судами опыта изучение и аналитический обзор текущей практики после отмеченных изменений, аргументации и решений судов показывают изменение восприятия ими решений международных органов и судов, новые тенденции, возможные или грядущие перспективы. Исследование проведено на основе изучения обширной практики судов всех видов и уровней, что даёт возможность для обобщающих выводов и обеспечивает достаточную степень их достоверности. Практика показывает, что конституционные поправки повлекли за собой их использование в противовес одной из основ конституционного строя, определяющей роль международного права в правовой системе страны. Прекращение членства в Совете Европы и его конвенциях, выход из юрисдикции ЕСПЧ закономерно ведут к сужению правовой основы аргументации и обоснованности судебных решений, к отгораживанию от сложившихся мировых и европейских стандартов прав и механизмов их защиты. В данных условиях конституционное право граждан на обращение в межгосударственные органы по защите нарушенных прав нуждается в обеспечении его реализации. Новую значимость в правовой системе страны могут обрести акты универсальных договорных органов по правам человека. Целесообразным видится и последовательное поэтапное формирование евразийского механизма защиты прав в рамках одной из имеющихся структур (ЕАЭС, СНГ, ШОС). Результаты проведённого исследования дают возможность сформулировать выводы, предположить намечающиеся возможные направления дальнейшего движения.
КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВОСУДИЕ И ЕВРОИНТЕГРАЦИЯ
ПОСТАНОВЛЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННОГО ТРИБУНАЛА ПОЛЬШИ О ДОГОВОРЕ О ЕВРОПЕЙСКОМ СОЮЗЕ: ОБОСТРЕНИЕ КОНФЛИКТА С ИНСТИТУТАМИ ЕС
С конца 2015 года Польша находится в сложной ситуации относительно соблюдения верховенства права Европейского Союза. Судебные реформы, начатые в 2017 году и связанные с усилением влияния правящей политической партии «Право и справедливость» на формирование судебных органов, систему дисциплинарной ответственности судей, существенно обострили спор между страной и институтами Европейского Союза. Продолжением конфликта стало постановление Конституционного трибунала Польши, принятое 7 октября 2021 года, в котором установлено, что толкование статей 1 и 19 Договора о Европейском Союзе Судом Европейского Союза в его решениях о независимости судебной власти противоречит Конституции Польши. Постановление Конституционного трибунала рассматривается в контексте нарастающей напряжённости во взаимоотношениях институтов ЕС и органов публичной власти Польши, истолковывающих вмешательство как ограничение национального суверенитета и идентичности. Аналитики отмечают беспрецедентный характер решения, которое отрицает верховенство права ЕС, принципы лояльного сотрудничества и эффективной судебной защиты и аналог которого трудно найти в конституционном суде другого государства – члена Европейского Союза. Проблемы, затронутые в постановлении Конституционного трибунала, связаны со спецификой осуществления государствами – членами Союза конституционного контроля в отношении законодательства Союза. Формальные недостатки постановления объясняются отходом органа конституционного контроля от существовавшей ранее судебной практики, а также проблемами, возникшими в результате ненадлежащего состава Трибунала. Сторонники позиции правительства, однако, утверждают, что Польша соблюдает обязывающее её международное право и все обязательства, вытекающие из права Европейского Союза, остаются в силе. Постановление Конституционного трибунала от 7 октября 2021 года обострило конфликт с европейскими институтами и привело к новым судебным решениям. Суд Европейского Союза в многолетнем споре с Польшей подтвердил в решении от 5 июня 2023 года, что, хотя организация правосудия в государствах-членах входит в компетенцию этих государств, при её осуществлении государства-члены обязаны соблюдать свои обязательства по законодательству Европейского Союза.
ПОЗИЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОГО КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА ГЕРМАНИИ В ОТНОШЕНИИ ОТДЕЛЬНЫХ АСПЕКТОВ ЕВРОПЕЙСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ
Федеральный конституционный суд играет важную роль в толковании положений национальной конституции об участии Германии в процессе европейской интеграции. Исторически первая категория дел, которую рассматривал Федеральный конституционный суд в 1970–1980-х годах, была связана с проблематикой защиты прав человека при принятии актов институтами Европейских сообществ. Согласно позиции ФКС, прогрессивное развитие интеграционного права не должно приводить к снижению стандартов защиты прав немецких граждан, предусмотренных Основным законом. Принятие в 2002 году Рамочного решения о европейском ордере на арест, которое предусматривало минимальные гарантии прав обвиняемых и осуждённых лиц при осуществлении выдачи, привело к возобновлению контроля ФКС в отношении соблюдения прав человека. С 1990-х годов Федеральный конституционный суд рассматривает вопросы, связанные с порядком и пределами передачи Германией суверенных полномочий Европейскому Союзу. Пределами такой передачи выступают фундаментальные политические и конституционные особенности, федеративный, правовой и демократический характер немецкого государства. В современном юридическом дискурсе они охватываются понятием конституционной идентичности. Федеральный конституционный суд намерен проверять, не нарушают ли акты институтов ЕС конституционную идентичность Германии до тех пор, пока Европейский Союз не выполнит обязательств по уважению национальной идентичности, предусмотренных учредительными договорами. Начиная с 2019 года ФКС самостоятельно оценивает, соблюдается ли правовыми актами Хартия ЕС об основных правах. В этой связи возникает множество вопросов, связанных со сферой действия Хартии, необходимостью консолидации собственной позиции с толкованием указанного акта Судом ЕС в свете положений конституционных актов других государств-членов и Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Однако на данный момент нельзя не поддержать стремление Федерального конституционного суда выступать в качестве полноценного участника судебного диалога.
ПРАВА ЧЕЛОВЕКА И ИХ ОГРАНИЧЕНИЕ
ЗАПРЕТ РАЗЖИГАНИЯ НЕНАВИСТИ В СОВРЕМЕННОМ ПРАВЕ: НАУКА И ПРАКТИКА В ПОИСКАХ НАДЁЖНОГО ОБОСНОВАНИЯ
Чем обоснован запрет языка ненависти? Какой вред, значимый для закона, он наносит и каким образом? В статье анализируются предлагаемые в доктрине и законодательстве доводы о вредоносности языка ненависти, которые всегда соответствуют одной из двух моделей. Первая предполагает, что вред наносится не самим спикером, а лицом, которое под влиянием сообщения совершит противозаконные действия (дискриминацию, насилие). Поскольку в процессе нанесения вреда имеется отдельный этап восприятия слов слушателем, мы называем данную модель двухшаговой. Согласно второй модели, язык ненависти напрямую наносит ущерб защищаемой законом ценности. Сторонники этого подхода утверждают, что некоторые высказывания самим своим содержанием вредят равноправию или человеческому достоинству. Поскольку реальные или гипотетические последствия слов не значимы, предлагается называть эту модель априорной. На примере Германии показывается, что попытки введения априорной модели (оскорбления) оказались слишком ограничительными для дискурса и при этом не позволили последовательно преследовать отрицание Холокоста. Целый ряд источников, однако, исходит из априорного вреда. В частности, запреты языка ненависти в нескольких международно-правовых документах базируются на соображениях равноправия, а работы современных авторов связывают их с человеческим достоинством. После анализа аргументов в пользу этих позиций делается вывод, что они несовместимы со свободой слова, свободой мысли и демократией. Предлагаемое понятие вреда является неэмпирическим, а государство наделяется широкими полномочиями во имя весьма абстрактных и спорных концепций. Практика Европейского Суда по правам человека позволяет убедиться, что единственным применимым основанием для законов о разжигании ненависти остаётся двухшаговая модель вреда, со всеми её недостатками. Субъективность этого стандарта означает непредсказуемость ограничений свободы слова. Принимая его, суды и законодатели делают важнейшую гражданскую свободу и публичный дискурс демократического общества заложниками удачи.
КОНСТИТУЦИОННЫЙ ПУТЕВОДИТЕЛЬ
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ БУДДИЗМА И КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОЙ СТАТУС БУДДИСТСКОЙ САНГХИ В ТАИЛАНДЕ
В статье рассматриваются особенности тайского буддизма, специфика религиозной легитимации политической власти в Таиланде, история отношений между государством и буддистской сангхой, конституционно-правовой статус последней, правовые механизмы урегулирования конфликтов, возникающих внутри сангхи и между сангхой и государством, динамика развития тайского конституционализма и реформа сангхи, инициированная военным правительством после переворота 2014 года. В результате планомерных усилий монархов из династии Чакри и их окружения тайская сангха была поставлена под прямой контроль короны, а её иерархия фактически срослась с государством. В XX веке имели место несколько попыток сопротивления, но они не увенчались успехом. Подчинённое положение сангхи призвано легитимировать монархию и одновременно исключить потенциальную угрозу со стороны самой сангхи. Кроме того, консолидируя элиты, оно помогает преодолевать внешние вызовы (например, угрозу колонизации, с которой Таиланд столкнулся во второй половине XIX века). Фактически речь идёт о симбиозе двух типов легитимации – традиционного и харизматического, в рамках которого второй подчинён первому. Как результат, сангха играет роль пассивного (лишённого права голоса) союзника монархии, буддистские ценности не оказывают серьёзного влияния на политические процессы, а западные экономические модели довольно органично вписываются в тайское общество. В настоящее время данный симбиоз порождает ряд проблем. Во-первых, он тормозит развитие сангхи и буддистской доктрины, которые оказываются не в состоянии противостоять альтернативным движениям. Во-вторых, он подрывает авторитет самой монархии, ассоциируемой с архаичными методами управления и коррумпированной иерархией сангхи. В-третьих, он создаёт отчуждение между сангхой и значительной частью общества, воспринимающей сангху как институт государства, а не как независимую силу. Как и другие страны традиции Тхеравады, Таиланд является ареной борьбы между консервативной идеологией, предполагающей правление «хороших людей», и демократической идеологией, заимствованной из западных государств. Обе идеологии находят отклик в тайском обществе, обе они, однако, были дискредитированы элитами, преследующими собственные эгоистические интересы. Ни конституционное право, ни политический буддизм не смогли предложить устойчивую модель власти, учитывающую обе парадигмы. В связи с этим напряжённость, характеризующая внутреннюю политику Таиланда, по-видимому, сохранится, во всяком случае в краткосрочной перспективе.
ТОЧКА ЗРЕНИЯ
НИТЬ АРИАДНЫ ИЛИ ДОРОГА В НИКУДА? ДИСКУРС ОСНОВНЫХ ПРАВ В ЗАРУБЕЖНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ
В статье анализируются подходы зарубежной доктрины к проблеме влияния на частное право стран романо-германской и англосаксонской правовых семей конституционализации и прежде всего её превалирующей формы – дискурса основных прав. Названный дискурс влияет на частное право в модальностях подчинения (прямой горизонтальный эффект) и взаимодополняемости (косвенный горизонтальный эффект). Первой модальности, когда основные права непосредственно воздействуют на отношения частных лиц, присуща утрата частным правом регулятивной и методологической автономии, которая в случае второй модальности сохраняется, а воздействие дискурса основных прав происходит опосредованно, через видоизменение толкованиями высших судов отдельных правовых механизмов. В дискуссии по этим вопросам выделяются три подхода. Первый подход представлен энтузиастами, исходящими из того, что конституционализации способствует модернизации гражданского права, придаёт ему применительно к современным условиям бóльшую гибкость, а также смягчает неблагоприятные последствия приватизации публичных услуг, сопутствующей смене государства всеобщего благоденствия так называемым «сервисным государством». Ко второму подходу принадлежат правовые реалисты, убеждённые в том, что, никак не влияя на суть судебного решения, конституционализация и в умеренном (косвенный эффект), и в радикальном (прямой эффект) своих выражениях лишь модифицирует арсенал избираемой судьёй аргументации. Третий подход охватывает весь спектр критиков конституционализации частного права, от умеренного пессимизма относительно отдельных проявлений до непримиримого отторжения. Обосновывается вывод о том, что под завесой дискурса основных прав не должны ни искажаться, ни дезавуироваться базовые для частноправовых отношений ценности (равенство сторон, свобода договора и частная автономия). В этой связи наиболее предпочтительной формой продвижения дискурса основных прав является их косвенный эффект, хранящий аутопойетичность частного права и не пренебрегающий присущими ему способами разрешения столкновений интересов и прав.